Почему мы говорим "хлеб наш насущный"?
Когда говорят о хлебе насущном, обычно имеют в виду не только хлеб, ибо наша пища подчас весьма разнообразна. И тем не менее мы готовы обойтись без многого, но только не без хлеба. В этом смысле вкусы почти всех европейских народов очень схожи.
Но вот простое и понятное многим словосочетание «хлеб наш насущный» понадобилось перевести на китайский язык. В китайском есть слово «хлеб», поэтому можно было бы сделать буквальный перевод. Но тогда смысл фразы стал бы китайцам совершенно непонятным. А также японцам, корейцам, вьетнамцам, бирманцам, тамилам из Южной Индии и многим другим народам Южной и Восточной Азии.
Тогда фразу перевели иначе — «рис наш», и все немедленно стало на свои места. Ведь то. что для нас хлеб, для них—-рис. Правда, полной аналогии нет: за самым обильным обедом европеец может съесть кусочек-другой хлеба, а у жителей Восточной Азии весь обед — это приправа к рису. Например, во Вьетнаме, приглашая гостей, радушный хозяин уставит весь стол разнообразными тарелочками и мисочками. В мисочках говядина с овощами, хрустящие блинчики из рисовой муки, начиненные курятиной и крабами, тонкая полупрозрачная вермишель, ростки бамбука. В других сосудах и сосудиках что-то сладкое, острое и кислое. Прямо же перед гостем поставят блюдо с рисом; гость станет палочками брать и то, и другое, и третье, но есть будет прежде всего рис, добавляя к нему все остальное по вкусу. Поэтому не удивительно, что, зазывая гостей, вьетнамцы говорят «ан кым», это переводится и как приглашение просто поесть и как приглашение поесть рису...
Еще более отдаленный перевод выражения «хлеб наш насущный» следовало бы сделать для полинезийцев, обитающих на островах в южной части Тихого океана. Слово «кокос» им куда понятнее, чем «хлеб». Неприхотливая кокосовая пальма, расселившаяся на коралловых островах Южных морей, значит для местных жителей, наверное, гораздо больше, чем для европейцев хлеб, а для японцев и тамилов рис. Потому-то полинезийские легенды, повествующие о том, как были открыты эти далекие острова, всегда кончались словами: «увидев кокосовую пальму, сказал король: здесь есть кокос, здесь могут жить люди...»
А эскимосы, освоившие и подчинившие себе суровую арктическую тундру, где ни о каком земледелии не может быть и речи? Что для них хлеб насущный? Вероятно, следовало бы назвать моржей и тюленей. Ведь мясо их — основная пища жителей Севера; а из шкур этих животных эскимосы шьют одежду — самый удобный и, без сомнения, самый продуманный костюм на Земле. Тюленин жир горит в эскимосских иглу, согревая и освещая их в бесконечную полярную ночь.
Совершенно другой смысл вложили бы в понятие «хлеб насущный» рыбаки-эльмоло из Кении, у них это означало бы рыбу, а у скотоводов масаи — стада коров.
По-разному называют жители нашей планеты то, без чего не могут жить, по-разному они это добывают, но общее между столь непохожими вещами есть: повсюду на Земле ценой нелегкого труда и пота получает человек то чудо, которое и называется хлебом насущным.
Но вот простое и понятное многим словосочетание «хлеб наш насущный» понадобилось перевести на китайский язык. В китайском есть слово «хлеб», поэтому можно было бы сделать буквальный перевод. Но тогда смысл фразы стал бы китайцам совершенно непонятным. А также японцам, корейцам, вьетнамцам, бирманцам, тамилам из Южной Индии и многим другим народам Южной и Восточной Азии.
Тогда фразу перевели иначе — «рис наш», и все немедленно стало на свои места. Ведь то. что для нас хлеб, для них—-рис. Правда, полной аналогии нет: за самым обильным обедом европеец может съесть кусочек-другой хлеба, а у жителей Восточной Азии весь обед — это приправа к рису. Например, во Вьетнаме, приглашая гостей, радушный хозяин уставит весь стол разнообразными тарелочками и мисочками. В мисочках говядина с овощами, хрустящие блинчики из рисовой муки, начиненные курятиной и крабами, тонкая полупрозрачная вермишель, ростки бамбука. В других сосудах и сосудиках что-то сладкое, острое и кислое. Прямо же перед гостем поставят блюдо с рисом; гость станет палочками брать и то, и другое, и третье, но есть будет прежде всего рис, добавляя к нему все остальное по вкусу. Поэтому не удивительно, что, зазывая гостей, вьетнамцы говорят «ан кым», это переводится и как приглашение просто поесть и как приглашение поесть рису...
Еще более отдаленный перевод выражения «хлеб наш насущный» следовало бы сделать для полинезийцев, обитающих на островах в южной части Тихого океана. Слово «кокос» им куда понятнее, чем «хлеб». Неприхотливая кокосовая пальма, расселившаяся на коралловых островах Южных морей, значит для местных жителей, наверное, гораздо больше, чем для европейцев хлеб, а для японцев и тамилов рис. Потому-то полинезийские легенды, повествующие о том, как были открыты эти далекие острова, всегда кончались словами: «увидев кокосовую пальму, сказал король: здесь есть кокос, здесь могут жить люди...»
А эскимосы, освоившие и подчинившие себе суровую арктическую тундру, где ни о каком земледелии не может быть и речи? Что для них хлеб насущный? Вероятно, следовало бы назвать моржей и тюленей. Ведь мясо их — основная пища жителей Севера; а из шкур этих животных эскимосы шьют одежду — самый удобный и, без сомнения, самый продуманный костюм на Земле. Тюленин жир горит в эскимосских иглу, согревая и освещая их в бесконечную полярную ночь.
Совершенно другой смысл вложили бы в понятие «хлеб насущный» рыбаки-эльмоло из Кении, у них это означало бы рыбу, а у скотоводов масаи — стада коров.
По-разному называют жители нашей планеты то, без чего не могут жить, по-разному они это добывают, но общее между столь непохожими вещами есть: повсюду на Земле ценой нелегкого труда и пота получает человек то чудо, которое и называется хлебом насущным.
Оставить свой ответ:
